О канском театре заговорили где-то в году 2010-м. Тогда о нем очень многие узнали. Новый импульс театру дал его директор - актер краевого ТЮЗа Владимир Мясников. А следующим шагом стало создание театральных лабораторий и появление в стенах канского театра критиков Павла Руднева и Олега Лоевского, режиссеров Вячеслава Кокорина, Геннадия Тростянецкого, Романа Феодори, художника Даниила Ахмедова. Как итог, появилось много интересных постановок.

Много яркого было в те годы, но больше всего запомнились постановки, связанные с именами Романа Феодори и Даниила Ахмедова. Прежде всего, это «Отелло», где Феодори выступил как режиссер-постановщик, а Ахмедов - как художник. Те дни запомнились как зрительский восторг, общая увлеченность, заинтересованность театром. Потрясающая острота «Отелло», где все как на живом срезе человеческих чувств и отношений, - опьянение от того, что мы (в кои веки) на передовой театрального искусства.

Необыкновенно пронзительно прозвучала и «Мэри Поппинс». Может, потому, что в постановку вовлекли городских ребятишек. Восторг, слезы, неистовство – из чего слепили такое чудо худрук Роман Феодори, режиссер Владимир Кузнецов и художник Даниил Ахмедов, понять невозможно. Была во всем некая скрытая интрига – и зазвучало, разворошило до корней.

Об «Алисе» я услышал на театральной лаборатории в Канске. А еще от красноярского режиссера Андрея Пашнина. Окунуться в поток образов и идей, что неистовствовал в 2011 году в Канске, признаться, очень хотелось. И вот я в пространстве, где можно встретить Белого кролика с карманными часами, запросто набрести на стол, едва оставленный Мартовским зайцем, Соней и Шляпником, невзначай найти пузырек с биркой «Выпей меня». И это еще на подступах к залу!.

Здесь театр действительно начинается с вешалки. Зеленая трава покрывает долгие столы, на которых вы оставляете свою одежду. Выбираете номерок из колючих пластиковых зарослей – и это необыкновенно приятно. Тебе уже сразу задают правила последующей игры. Распахнулись двери зала – а на сцене листья вдруг унеслись вверх....

И вот Алиса. Девочка в светло-голубом платье. Она как проводник в другую реальность. Еще минуту назад все было привычно и понятно, и вдруг начало стремительно ломаться, трансформироваться, искажаться. Маленькая Алиса превратилась в большую (акт. Елена Кайзер), маленькая книга - в огромную. Да такую, что трудно приоткрыть страницу, удержать расползающихся во все стороны персонажей. Добрые зверушки в модифицированном состоянии кажутся не такими уж безобидными. В них таится угроза. Дверь-обложка же кажется метерлинковской дверью во дворце королевы Ночи, в которую ломятся не то призраки, не то болезни, не то войны.

Казалось бы, что может быть безобиднее белого кролика (арт. Александр Дьяконов). Вот он – зашнурованный, отглаженный, «джентльменистый», в темных очках. И Алиса бежит за ним, внезапно путаясь уже в многообразии кроликов - молчаливых, отстраненных и равнодушных. Сцена полна - а героиня одна-одинешенька. Страшное для ребенка - полное отсутствие контакта и понимания. Бегущая Алиса - на грани срыва, почти рыдает: - Когда же это кончится?..

А действо набирает обороты. Из-под обложки книги продолжают сыпаться персонажи. Синяя Гусеница в исполнении актрисы Елены Половинкиной - это уже не кэрролловская гусеница с ее немудреной житейской философией. Это некая мистифицирующая сущность, явившаяся со страниц «Тысячи и одной ночи», привезенная из дальних странствий Синбада. Она словно рождена из того сосуда, куда попали женщина и змея. Смотришь - и восхищение вибрирует на грани ужаса.

Спектакль получился странный и притягательный. Кэрролловского текста здесь минимум. Но есть неотступное ощущение детской игры. Есть, книжка, есть кукла, есть белый кролик. Так и представляешь детский уголок с разбросанными в нем игрушками. Они немного подобраны под заданную тему, но и все остальные игрушки тоже никуда не исчезли – тут мячи, куклы, солдатики, барабаны, книги, прочие безделушки. Не беда, что нужных кукол иногда в избытке. Не беда, что они подчас не похожи на героев сказки. Если есть фантазия - ее не удержать. И в ход идут и розы с маминого стола, и кусок балета из телевизора, и фильм на видео. И даже мяч.

Как раз два огромных мяча уже в центре зрительного зала. Игра увлекает не только маленьких зрителей, но и не столь доверчивых взрослых. Мячи долго перекатывают по залу, на время все забывают о происходящем на сцене. Все это похоже на игру расшалившихся детей, которые перестали следовать собственным же правилам.

Два чудаковатых клоуна (Александр Князь и Юрий Суслин), словно любимые игрушки, вовлечены в игру. Может, это выпавшие из кэрролловсколго текста Траляля и Труляля, а может они просто чем-то дороги играющему. И если они любимые, если ребенок им доверяет, почему бы им не быть. Может, взгляд со стороны - их основная задача. Они ближайшие помощники Алисы, ее утешители и няньки. Но прежде всего те герои, с которыми приятно и безопасно общаться. В конце концов, с Алисой не очень-то пошалишь… А вот как представить Чеширского кота? В доме нет котов, только детская пирамидка. Да просто - пусть это сделают клоуны. Кладешь одно кольцо, другое – и вот Чеширчик открыл один глаз, затем другой, а потом и улыбнулся во весь свой выразительный оскал.

А как создать Шляпника? Помните, в фильме про Алису он такой интересный. Джони Депп, – подсказывает кто-то из взрослых имя актера. А ребенок выдыхает: - Страшный!.. Шляпник из ТЮЗовского спектакля (арт. Виктор Буянов) тоже кажется страшнее своего двойника - скорее, он - бертоновский Суинни Тодд. А диковинная свита, шествующая в затейливом ритмическом рисунке, и подавно. И если бы в один прекрасный момент оказалось, что кто-то из них едет без головы, это бы ничуть не удивило.

Преувеличенные длинноты и раздутые страхи, несуразица бега и путаница комнат и зеркал, бегущие кролики, множащиеся в глазах Алисы, – во всем отражение детских эмоций. А бесконечные детские полеты во сне? Полет Алисы в сказке Кэрролла, нежданно-негаданно попавшей в кроличью нору, в этом спектакле – повод дать детям почувствовать естественное для них состояние, а взрослым - напомнить его, чтобы смыть грустное безверие, что пришло вместе с годами. Полет Алисы - это и зачин, и кульминационный момент спектакля. Вначале это понятный, вполне программный момент того самого падения в кроличью нору, когда все происходит плавно, по правилам. Красиво развеваются одежды, летят предметы, всюду полки, а на них банки из-под варенья. И вот - совершенно невозможный полет в самый центр зала. Иначе как чудом его не объяснишь. И в этот момент абсолютно не важно, как это сделано – намного важнее пережить восторг, тот катарсис, который тебя заполняет. Ярче всего на него реагировали дети. Они уж точно не задаются мыслью, что и почему, они - на вершине блаженства. Уже ради одного этого стоило посетить ТЮЗовский спектакль.

Еще один грандиозный момент спектакля – появление огромной золотистой птицы. Что-то в этом демоническое, непредсказуемое и недосказанное. Это как цитата из Жоржа де Лима: «Она была человекоподобна как ангел. И молчалива, словно поэт». Ее восторг и ее непонятность - словно вдалеке высвечивается другая сказка. И ты загораешься - но дорога исчезает, остается только воспоминание о зарождении чуда. Только сверкнет оперение и медленно и волнующе развернутся невероятных размеров крылья…

…А спектакль продолжается. Следуя правилам детской игры, из жутковатых и восторженных сфер он переходит в область смеха. Червонная королева, завладевшая вниманием зала, - уже шарж, пародия, вызывающая только смех. В игру включаются и оловянные солдатики. А может, это те самые настоящие барабанщики из Букингемского дворца? Действие непрестанно перетекает из воображаемого в воплотившееся и наоборот. Неразбериха длится, игра развивается во всех направлениях. И самое важное здесь вовремя закрыть глаза - иначе потом просто не сможешь вернуться из сказки.

А откроешь их уже дома. Игра окончилась, и не понять: то ли это приснилось, то ли случилось наяву.